А.С.Антонов и его окружение

N 343
Судебно-следственные материалы на сестру А.С.Антонова - Иванченко Валентину Степановну
Показания Иванченко В.С. на допросе в губчека

[7] апреля 1920 г.'

По провозглашении революции я получила телеграмму от брата Александра
из тюрьмы: "Свободен", немедленно ответила ему: "Жду". Прибыл брат, в каком виде, описывать не буду, во всяком случае, я ему была рада, поселила его у себя, за месяц пребывания у меня он поправился и нашел себе должность пом.нач.милиции в 1-й части. Затем я заболела и пролежала целый месяц, в течение которого брат меня посещал почти каждый день, врачи сказали, спасти меня можно только переселением в Крым или в глухой бор.
Брат встретился со своим товарищем, переговорил с ним и привел его ко
мне, говоря: "Вот человек, тебя устроит и дешево и хорошо". Товарищ его, Ефрем Никитич Меркулов, предложил ехать к ним в село и устроить меня в бору помещика Саяпина при селе Отьяссы, в сторожке лесника, где я прожила два месяца. Когда приехала с дачи, брат привел одного товарища, Алферова Михаила, говоря: "Так как тебе оставаться здесь вредно, то он поможет тебе устроиться на Кавказе, у него там, кажется, сестра". Больше я Алферова не видела до лета 1918 г., которого встретила в трудовой артели огородников у Лукьяненко, затем он, кажется, заходил справляться о поездах, и больше до сего времени я его не видела и где он сейчас, не знаю. С Меркуловым я виделась у меня на квартире перед созывом Учредительного собрания и по роспуске его, всего на несколько минут, он рассказал, как заключен был в тюрьму и сколько натерпелся страху, причем помню его фразу "довольно, теперь надо приниматься за мирную работу, буду устраиваться". Потом прибегал ко мне его сынишка, мальчишка лет 15, говоря: "У нас все реквизировали, отец убежал, а меня хотят взять заложником". На что я ему ответила: "Не знаю Вася, как тебе быть, а у меня оставаться тебе ни минуты нельзя, т.к. с твоим отцом, кроме обыкновенного знакомства, я ничего общего не имею". Я в то время была беспартийная. Бедный мальчик заплакал и куда ушел, не знаю, и больше я ни его, ни его отца не видела.
Брат Александр, прослуживши некоторое время в 1-й части пом.
нач.милиции, был переведен начальником уездной милиции г. Кирсанова. Перед переездом в г.Кирсанов он зашел ко мне и сказал: "Если разрешишь, я познакомлю тебя со своей женой, маленькой, черненькой Сонькой". Я удивилась. "Да разве ты женат?" - "Женат". Ну, говорю, пожалуйста, приводи. Через несколько часов он пришел с нею, мы пили чай, болтали. Ночью был поезд в Кирсанов, он уехал, не знаю, с ней или один, потом она была из Кирсанова и говорила, если хочешь, мы с оказией будем присылать тебе белый хлеб, на что я изъявила согласие. И они иногда с милиционерами присылали нам его.
По демобилизации [из] армии приехал ко мне другой брат, Дмитрий (они
все ко мне шли, т.к. я заменяла им мать). Митя, проболтавшись с месяц без дела, наконец, поступил тоже пом.нач.милиции 4-й части, нет, сначала кем-то в артиллерийский склад, но там ему не понравилось, [он] по-прежнему на кв[артире] оставался у меня. Хотя я предлагала ему несколько раз уйти на другую кв[артиру]. К нему стали приходить товарищи, тут уже я стала настоятельно требовать уйти от меня. Первый из товарищей, посетивший нас, т.е. его, был друг детства из с.Инжавино Владимир Михайлов; я при помощи его передавала в с. Инжавино своей мачехе и двум малолетним братьям подарки и деньги. Он слесарем был в депо при ст.Тамбов, потом, кажется, перешел в Кирсанов, где сейчас - не знаю. Виделась с ним в конце года; приезжал он на какой-то съезд; встретила я его в театре при ж.дор. Второй, Самохин, был только один раз, кто он и где он, не знаю. Когда был у Мити, точно припомнить не могу, знаю, что только было.тепло. И наконец третий, Ванька, кажется, Черемисин. Он был вскоре после Самохина, а когда, также не припомню. Только Мити не было дома. Кто он и где он, не знаю, больше я его не видела; одет он был в платье крестьянского вида, т.е. пиджак и штаны из черной бумажной материи; почему я припомнила костюм - в разговоре и манерах простой мужик, а говорит - кончил реальное училище, где, не знаю.
На Пасху Митя ездил в Кирсанов к брату Александру, а после Пасхи я
ездила. Была у брата и у тетки. Там я познакомилась с его сослуживцами, во-первых, брат его жены Александр Боголюбский, я не помню хорошо, там я с ним познакомилась или когда они с братом привозили арестованных в Тамбов и заходили ко мне, еще с Василием Бакуниным или Бакулиным - не помню, затем его пом[ощник] Дыбовский и какой-то с физиономией богомаза Иван Рябов, причем брат заметил - это тот самый сумасшедший, который привозил тебе на кулич муку. Фанатик какой-то. И последний, с кем знакомил меня брат Александр, - Иван Иван[ович] или Павлович Нуждин. Больше я этих лиц никогда не видала и где они, не знаю.
В день восстания в 1918 г. в июне утром Дмитрий собирался на паровозе
уехать на Ляду с Сонниковым, но был отозван в милицию, а по возвращении его не застал, так как тот поезд уже ушел, а больше поездов не было, он погоревал, погоревал и обратно ушел в милицию, откуда до вечера не возвращался. А возвратившись, запыхавшись, влетел - и бросился ко мне, обнимая, говорил: прости, пропал, влопался, расстреляют, "знаешь, когда меня командировало начальство, я все-таки сумел предупредить Гусева и еще кого-то, а одного мерзавца арестовали", и опять убежал куда-то. Ночью прибежал, простился со мной и сказал, что бежит с Чухонастиным'', я со слезами проводила его.
На другой день по восстановлении Советской власти я вспомнила, что
сестра Сони большевичка, побежала в Колизей (238), искала ее там, но ее там не нашла, а мне указали ее адрес. Мне кто-то сказал, что Митю поймали, и я стала просить ее узнать о нем; она мне обещала, но так я и не дождалась; потом я у кого-то ее спрашивала, а потом через некоторое время приехал брат Александр, привозил арестованных, я ему сказала про Митю, он выразился так - дурак, зря влопался, напрасно. Тут как-то приезжала Соня, спрашивала про Митю, не узнала ли я, где он. Прибегал Митин товарищ по полку Иван Козлов, прибегал и вместе со мной горевал, и также приходил Владимир Михайлов, все справлялись о Мите.
Заходило несколько человек еще, но все незнакомые и также все
спрашивали Митю, на что я им отвечала - не знаю, не знаю, где.
И так я Митю очень долгое время не видела. Потом он как-то ночью
забежал ко мне, передал свои вещи, взял что было поесть и пришел ко мне в спальню прощаться, тут я его стала уговаривать: "Сдайся, Митя, сдайся властям". - "Нет-нет, к стенке не хочу, если бы отсидеть". Я опять ему сказала: "Ну, как поуляжется, приходи, сдайся". Потом он как-то зимой пришел совершенно больной, свалился на полу и бредил всю ночь. Ну, думаю, горе мне, куда мне его девать. Наутро он встал и сказал, что чувствует себя ничего. Я опять ему предложила сдаться. "Нет уж, - говорит, - теперь и вовсе нельзя; ты знаешь, Александр теперь тоже в бегах". Я так и ахнула, а у меня была Сонька и ничего не сказала. "Ну, - говорю, - или уходи или сдайся", - тут я разрыдалась, он ушел, а куда - не знаю и до конца осени 1919 г. я его не видела, а об Александре я ничего не знала, да и знать по некоторым чисто семейным причинам не стала. И когда уже познакомилась с Клавдией (сестрой Соньки) ближе, ни разу я не поинтересовалась, где именно они, а только спрашивала, ну что, живы, и прибавляла: "Убирались бы они куда подальше к черту, так как вся душа моя изныла", - она вполне со мной согласилась, знала ли она, где они - не знаю, я по природе, к сожалению, нелюбопытна. По предложению т.Михайлова и Клавдии Латышевой и, конечно, по личному желанию в марте 1919 г. я вступила в партию сочувствующих. Перед вступлением в партию соч[увствующих] меня Клавдия познакомила с председателем уисполкома т.Подольским и т.Смоленским. Весной я по болезни взяла отпуск и уехала в д.Тулинов[ку] и там пробыла 3 месяца, ни о ком ничего ни слышала и не знала. Туда ко мне приходил только отец моих детей и моя сослуживица Александра Ермолаевна Осипова - сотрудница отд.укомхоза. Вот все, что знала и знаю о братьях и наших общих знакомых.
Укажу своих знакомых.
Несколько слесарей, фамилии знаю не всех, а как происходили
знакомства, установить не могу, так как знакомства эти все шапочные. Минаев, Тонков, Новиков и еще Новиков, Воротников, Сидельников - пом. нач. от[дела], сосед Вас. Фед. Проводин, Дмитрий Дмитриевич Козлов, Никол.Вас.Червяков. Кассир - сосед Зверев, из бил[етной] кассы Рюмин, Поминов, Кюн, Шелецкий, Кириллов - эти познакомились прямо в кассе. В приемном покое - фельдшер О.В.Гусев, фельдшерица Зинаида Александр. Фирсова, эта познакомилась у меня на дому с Алекс. Дмитр. Державиной, и врача, конечно. Зубной врач Евдокия Григорьевна Афанасьева, у нее я познакомилась с Виктором Печерским и Тонковым, еще запасный ном.кач.ст[акции] Андрей Андр. Колобов, был комендант станции Тамбов, а сейчас не знаю, где; с конторщиком Марининым, кем он сейчас, не знаю. Между прочим, у Евдокии Григорьевны Афанасьевой бывала очень часто, ходила к ней с работы, т.к. дома нет света. К ней я уходила с детьми и с инструктором Владим. Михаил. Насильниковым, с Рыбинскими знакома через сестру, т.к. она ее золовка. Встречалась я с ней очень редко. После эвакуации с Клавдией я увиделась в уисполкоме, летом была у нее в коммуне, которая состояла из нее, т.Щуко, Смоленского, Анисимова, какого-то поляка, где я познакомилась с т.Севостьяновым и двумя еврейками Моней и Хасей Белилис, у которых я недавно со службы между вечерними занятиями была - пришла за содой и села за рояль, поиграла и забыла про соду, ходила вторично. Вот, идучи от них, я встретила какую-то даму, несущую бидон с молоком, мы, взглянувши друг на друга, узнали, некая Зиночка Свиридова, теперь Баженова. Разговорившись, она спросила про Александра; я ответила, что не знаю. "Да, - говорит, - ему возврата нет." - "А ваш муж, - спрашиваю, - где?" Она сказала, что он здесь служит в губземотделе каким-то заведующим, ну, думаю, второй Перигор Талейран, как тот 14 правительствам присягал и 14 раз изменял, в конце концов, кажется, [был] казнен. Это - эсер, перед тем как попасть Александру на каторгу, он подобрал в ихней партии деньги и бежал за границу, это ходило по Кирсанову из уст в уста. Прощаясь, Зиночка усиленно звала меня к себе и сказала свой адрес: Орловская, дом Турчанинова, 39 или 35, не помню. Вот последнее свидание с Митей, я ему сказала: "А Коська Баженов здесь служит!" - и сказала его адрес. Познакомилась с ним я еще в 1906 г. или седьмом в день похорон матери и больше я его никогда не видела и в лицо совершенно не знаю.
Вскоре по восстановлении порядков после казаков
(239)я ездила с Клавдией Латышевой в Кирсанов. Клавдия - к матери и детям, я - к тетке, узнать, как она живет и не нуждается ли в куске хлеба. Нет, она, оказалось, живет хорошо, и моя помощь ей не нужна. Сходила на могилу матери, а Клавдия к сыну, потом она меня пригласила пойти к вонкому. Виделась и познакомила меня с т.Климовым. На другой день я пошла на базар и накупила себе стеклянной посуды, а в нее масло, яиц, сметаны и сахарной свеклы, которую между прочим коммунары у меня съели, не возместив ничем. Клавдия же ходила за пропуском и справлялась о поездке. Т.к. поездов в этот день не было ни одного, то мы пошли в сад, где она хотела встретить кого-то из бывших сослуживцев, но никого не встретила, а на другой день мы уехали домой.
Во время эвакуации Клавдия своего второго ребенка поручала
родственнице своей Софье Михайловне Мауриной, а осенью она с Софьей Михайловной и сестрой своей Соней возили ребенка в Рассказово к матери. Клавдия была у меня на квартире в мое отсутствие, взяла у меня хлеба, а когда я возвратилась домой, то мне сказали, что были и взяли хлеб. Вечером, перед сном уже, [они] ко мне позвонили по телефону, [сказали], что они умирают с голоду, я сварила им яиц и отнесла на станцию, вскоре подошел поезд, я понесла не то ребенка, не то вещи ребенка, не помню. Да, надо заметить, Сонька смотрела на меня каким-то зверьком и разговора со мной избегала. Когда они уже сели в поезд, то стал подавать чемодан какой-то мужчина в кожаной фуражке, с револьверами. Когда поезд тронулся, он и говорит: "А вы разве не едете?" Я говорю: "Нет". - "Ну, в таком случае, здравствуйте и прощайте, впрочем, я вас провожу" - "Извините, я - говорю, - вас не знаю". - "Ну, как не знаете - Тресузов (или Трипузов) ", - не припомню, как правильно, все-таки я, говорю, не знаю Вас. Он опять свое: "Ну, а вы эвакуировались?" - "Нет, - говорю, - и у меня муж в тифу лежал". - "А ведь меня судили." За что его судили, я и не припомню, за воровство ли во время казачьего набега, за то ли, что он комиссаров показывал, не знаю. Ну, я тут простилась и ушла, сказав, что я тоже немало ужаса пережила, упомянув про Гут. Он удивился, почему я на нее не донесу. Тут мы расстались.
Как возникло знакомство с т.Кабарда. Заходит в отсутствие Мити
какой-то молодой человек, рекомендует себя товарищем его и называет себя по имени и фамилии. Мы обедали, приглашаю и его, сел, покушали, он спрашивает: "Вы ходите гулять?" - Хожу и даже сейчас иду". - "Тогда у меня к вам есть просьба. Тут у меня есть невеста, мне очень хотелось с ней видеться, а идти на кв[артиру] к ней я не могу. С ней вместе там человек, с которым мне очень не хотелось бы видеться. Не зайдете ли вы к ней, а я подожду у вас", Я по простоте своей душевной согласилась: "Ладно, зайду, а где она живет?" Он дал адрес: "Только, знаете, она служит". Ну вот, говорю, когда нагуляюсь, кстати и зайду. Захожу по указанному адресу, спросила: "Здесь?" - отворила какая-то женщина, говорит: "Здесь". Пришлось немного подождать, входит - смотрю, да ведь это знакомая, и она меня признала, говорю: "Знаете, с каким я к Вам поручением, Вас ждет у меня ваш жених." Она мне: "Ой, тише, тише, зовите меня на ты, Маруся". Я спрашиваю: "А что?" - "Да тут, знаете, - мнется так, - мое начальство". Мне-то что, я, ничего не подозревая, у нее там такое начальство, пошла с ней. Пришла к нам, чего-то говорила о кольце, ну, думаю, должно, мешаю им, пошла переодеться потеплее. Пока я одевалась, свидание их кончилось, и они ушли, вместе ли они дальше пошли или врозь - не знаю. Был еще раз он или нет, не припомню, но я тогда же дала ему намек, что это мне не нравится. Потом, кажется, он опять был, но вперед пришла она с какой-то девушкой, потому что она Меня так ласкала, целовала, это мне показалось неестественным и на душе вызвало чувство гадливости. Вот тут-то она просила меня о билетах в оперу, которая должна была в конце сентября или в начале октября приехать, я обещала ей напомнить о ней, причем она просила и для Ив.Ад.''' Когда начали продавать билеты на оперу, я хотела взять и для них, ю какие билеты просила она, не было. И я, гуляя, зашла к ней на службу, о чем и доложила. Она меня так конспиративно встретила, что я поспешила ретироваться. Думаю, что за диво, или уж у них в военных учреждениях не полагается вслух говорить, тут же она мне сказала адрес телефона, по которому я вызывала его - Ив.Ад. - по телефону и говорила, что билеты куплены. Они хотели за ними зайти, но я, идучи в город, занесла им, думая, если им угодно зайти ко мне, они и без этого зайдут. Познакомила она меня с ним в театре у нас еще до покупки билетов. Билеты, которые я им купила, отдала какой-то девушке, о деньгах я не беспокоилась. И вот когда они были на опере, то Ив.Ад. сам отдал мне за них деньги. Затем в день октябрьских праздников в 1918 г. я пошла посмотреть на детей, так как мои обе девочки участвовали в манифестациях. Смотрю - идет Маруся, подмигивает мне и отдаляется, и с таким ужасом [говорит]: "Иван-то арестован, приду - скажу", и так я ее прождала попусту, она больше у меня ни разу не была. Когда я в декабре к ней заходила: "Ну, как дела", - говорю, она замахала мне рукой, вошел Ив.Ад. Поздоровались, я спросила его, не может ли он мне указать, куда обратиться, чтобы получить правду. Раненого отправляют, а здоровых оставляют. Он сказал: "Право, и не знаю куда, вот если в чеку попадет, тогда к вашим услугам, поможем разобраться" (чем, как вам известно, я и думала воспользоваться). Потом, провожая, она мне сказала, что она теперь мадам Кабарда и что Ивана здесь уже нет, а я смотрю - чтой-то он, когда был в Тулиновке, собирался приехать к нам с Маней, как он ее называл.
Я припомнила фамилию одного из столяров - Фирсов, которого я, при
встрече с ним на улице, спросила, чтобы он сделал мне столики для цветов, доски у меня есть, а чтобы смерить, какой высоты, я просила его зайти ко мне; он как-то, кажется, заходил, но столики оказались мне не нужны, т.к. теперь нам негде их ставить. Если не ошибаюсь, то с Митей он тоже знаком, еще когда Митя был пом.нач.милиции, то, кажется, Митя мне его указал как хорошего работника, а бывал у него Митя или нет, Фирсов мне об этом ничего не говорил и я у него о Мите ничего не спрашивала, т.к. положила за правило себе никогда и ни с кем о братьях не разговаривать. Вот все, что я знаю - я припоминаю.

Иванченко

Архив УФСК РФ по Тамбовской области. Д. 3897. Л.1 - 7. Заренная копия''''.

' Дата установлена по приписке к документу N 340
'' В тексте ошибка: следует читать Чухонастов
''' Ив.Ад. - Иван Адамович Кабарда.
'''' 13 апреля 1964 г. с подлинника была снята копия сотрудником Управления КГБ при СМ СССР по Тамбовской области.
К списку документов